Имя Андре Штерна широко известно в музыкальном мире — музыкант, композитор, автор песен, гитарный мастер, журналист и отец двоих детей, Андре добился успеха, не проходя через школьные классы: он вырос в семье, убежденной, что лучшие учителя – увлеченность и страсть, открывающие дорогу к любым навыкам.
Андре Штерн никогда не ходил в школу, однако он совершенно этого не стыдится и даже хочет, чтобы его сын пошел тем же путем. Ему самому, впрочем, в связи с таким выбором, пришлось пережить несколько неприятных ситуаций – например, в армии офицер предложил ему поставить галочку в графе «неграмотный», поскольку Андре не мог определить уровень своих знаний по традиционной шкале – детсад, начальная, средняя школа и так далее…
Впрочем, выбор за Андре сделали его родители, и прежде всего – его отец, педагог Арно Штерн, создавший так называемый «Уголок» — кружок спонтанного обучения для детей всех возрастов, куда они приходят играть, рисовать, творить, без каких-либо поставленных взрослыми целей, без ограничений и соперничества. Целью Арно Штерна было избежать «загрязнения школой», как он говорит – сломать те рамки, в которые, как он считает, традиционное образование загоняет детей.
Как в свое время Андре, его сын Антонин точно так же обожает играть, рисовать, учиться и следовать своим увлечениям: именно этот путь и привел Андре к успеху. Этот 40-летний мужчина в прямом смысле слова «как ребенок»: он не проводит границы между игрой и обучением.
Навыки и совершенство: вот девиз Андре. Развивая свою страсть к музыке, он стал признанным исполнителем, композитором и гитарным мастером, а также журналистом и режиссером-постановщиком. Он начал играть в 4 года, учился сам: никаких консерваторий – ведь навыки важнее диплома.
Свои убеждения Андре не возводит в догму: если его сын захочет, то всегда сможет пойти в школу. Он лишь говорит о возможности другого пути, и его книга на эту тему под названием “Я никогда не ходил в школу – Рецепт счастливого детства” вызывает все больший интерес в Германии и Франции, где посещение школы обязательно.
«…Я никогда не был в школе. Никогда. Другие рассказывают о том, как они боялись домашних заданий и неожиданных проверочных контрольных, вбивали себе в голову лимонно-кислотный цикл и гекзаметры, а после, на уроке физкультуры, становились аутсайдерами. Мне это все не знакомо. У меня было счастливое детство.
Никто не приковывал меня к школьному учебнику, параграф за параграфом, никто не преподавал по государственному или самонадуманному плану. Мои родители отвечали на мои вопросы, если мне хотелось что-либо знать, находили со мной книги и людей, которые помогали мне. Мне доставляло это удовольствие, и я учил исключительно то, что меня интересовало. Без экзаменов, без сертификата – до сих пор. Мне 38 лет, я мастер по изготовлению гитар, музыкант, композитор и журналист, работаю главным редактором журнала. А вот таким был мой путь:
Я вырос в маленькой квартире в центре Парижа, мой отец, француз немецкого происхождения, педагог, моя мать, француженка, учительница младших классов. Она отказалась от карьеры, чтобы не упустить детство, мое и моих сестер и вместе с моим отцом быть рядом, если они нам понадобятся. Чем старше мы становились, тем больше они занимались своими делами, а мы своими. Во Франции это возможно, здесь нет обязательного школьного образования, как и в Австрии и в других странах.
Читать я научился уже в три года. Мне казалось, что буква О выглядит как яйцо, а С, как подставка для яиц, я обнаружил яйца с хвостиками (Q) и хвостики без яиц (I). Я хотел знать, как буквы называются, беспрерывно задавал вопросы. Распознавать буквы доставляло мне огромное удовольствие. Я начал читать, хотя и спотыкаясь, но тем не менее. Считать я начал в четыре года, удивительным образом через деление, потому что заметил, что пять пальцев одной руки это вполовину меньше десяти. Миллионы детей учат в школе сперва сложение.
В девять лет я впрочем еще не читал свободно. Никто не высказывался по этому поводу, никого это не беспокоило. Я думаю, сегодня многим родителям трудно быть терпеливыми. Они боятся, что их дети что-то прозевают, могут быть медленнее других, они начинают паниковать и становятся нетерпеливыми. Но в школе дети учатся в темпе, отличающемся от их собственного, некоторые проваливаются, другие теряют охоту. Иногда школа может и нанести вред.
У меня был свой собственный ритм, в десять лет я вдруг мог прилично читать, я уже не помню каким образом. Но я знаю, что дети способны на больше, чем принято считать – до тех пор, пока им предоставляется время и свобода и им доверяют. Мои родители были твердо уверены в этом.
Большинство психологов сегодня исходят из того, что при развитии детей генетические предпосылки и влияние окружающей среды взаимодействуют и оба фактора одинаково важны. Мои родители придерживаются другой позиции. Наблюдая за детьми, они пришли к выводу, что дети несут в себе все, кем они могут стать. Для этого им не нужна инструкция, не нужно систематическое преподавание. Также как человек учится ходить и говорить на родном языке, также и со всеми другими областями знаний. Дети, не посещавшие школу, не станут безработными и асоциальными. Я являюсь подтверждением тому, что это верно.
В двенадцать лет я решил стать чеканщиком. Мои родители помогли мне найти мастера, пустившего меня в свою мастерскую. Я наблюдал, делал сам, и вдруг я заметил, что имеет смысл просчитывать объем материала, таким образом, я углубился в математику, натолкнулся на теорему Пифагора, за ним на теорему Фалеса, и так одно за другим. Это не было обязательным, не было принуждением, а поэтому и не являлось мукой.
Я всегда учил то, что мне было необходимо, как кузнецу, позже при изготовлении гитар, как музыканту, как журналисту. Я искал объяснения тому, что я не понял в газете или услышал в метро. Я до сих пор так и поступаю. Обучение для меня это естественная составная часть повседневности. Мне не стыдно обнаружить в себе пробелы в знаниях, наоборот, я чувствую себя на трамплине перед прыжком в мир новых открытий.
Научился ли таким образом больше или меньше других? Я не знаю. Я не сравниваю. Может быть в этом и состоит секрет счастья и удовлетворенности.
Некоторые люди думают, что я не социальный человек, потому что я не был в школе. Но это не верно. Я много общался со своими сестрами, кузенами, которые тоже не ходили в школу, посещал выставки, лекции, курсы. У меня было много друзей и знакомых, старых и молодых, разных социальных прослоек, я просто познакомился с ними другим путем, не как школьники. Некоторые утверждают, дети подобные мне, целый день ничего не делают, не имеют чувства долга, ответственности. Но и это все не верно.
Мой день был всегда очень распланирован, я люблю структуры. Уже в возрасте двенадцати лет я вставал в шесть часов утра, чтобы позаниматься на гитаре, потому что город в это время спокоен и звуки воспринимаются гораздо интенсивнее. После завтрака я часто изучал языки, английский и немецкий, французский является моим родным. Иногда я прорабатывал до 20 уроков в день, иногда через какое-то время я делал что-нибудь другое. Учеба и свободное время плавно переходили друг в друга. Жажда учебы гнала меня все дальше и дальше. Когда мои родители уже больше не могли ответить на мои вопросы, я рылся в библиотеках и где-нибудь находил ответ. Всегда.
Я уверен, что каждый ребенок в состоянии так учиться, ему для этого не нужно быть одаренным. Но иногда домашние условия неудачны, например, если родители не справляются с собой, не открыты или им не хватает силы воли дать своему ребенку свободно учиться. Я думаю, таким родителям не придет в голову идея не отправить ребенка в школу. Предписывать из-за этого всем детям обязательное школьное образование? Между прочим, я не являюсь сторонником замены школы семейным обучением, преподаванием родителями.
У меня нет рецепта, метода для всех. Я отвечаю только за себя. И я знаю, как я поступлю с моими собственными детьми. Пусть они пройдут такое же разностороннее и неповторимое развитие, как и я. Я не отправлю их в школу, разве что они сами этого захотят».
